о, сколько нам открытий чудных..
Одобрено! х3
"Дом, где сердце"
Автор: sarcasmmonster
Персонажи и пейринги: Ичиго\Орихиме, Ренджи\Рукия, Тацуки
От автора: приношу извинения, если получилась фигня. А также за возможную сумбурность. Или даже излишний драматизм. В общем, прошу!
читать дальшеДля Рукии домом всегда были её друзья.
Слишком часто она переходила с места на место; была и там, и там, и видела много вещей, которые ей жаль, что она не может забыть, не может изменить полностью в мгновение ока. То, что помогло ей перешагнуть через трудности – это то же самое, что она считает незыблемым. Её друзья, её брат, её небольшое подобие семьи. Она нашла брата; нашла лучшего друга в Ичиго, чудесную сестру в Орихиме, и кузенов, друзей в Ишиде, в Чаде. В Ренджи, в её прекрасном, несовершенном безумце, она нашла лучшего из друзей, она нашла любовь, нашла кого-то, с кем можно пройти всю жизнь плечом к плечу.
Домом никогда не будет район, в котором она жила (со всеми его темными, пугающими закоулками или отчаявшимися людьми). Не будет им и особняк (с его прислугой и затейливыми комнатами), в котором она живет теперь. Домом для неё всегда будут те, кто её окружают. Если бы она вдруг потеряла всё, то знание, что у неё есть семья, всё ещё делало бы её счастливой. Если бы она продолжала находиться там, где она могла любить и быть любимой, то она была бы самой счастливейшей из женщин.
Война отобрала у неё столь многое, но оставила её семью рядом с ней, заставляя двигаться вперед.
Она не будет оглядываться назад.
***
Тацуки живет в мире, полном тайн.
Её семья считает её странной, когда она признается, что чувствует, как Ичиго, Орихиме, как каждый не честен с нею. Её отец смеется своим искренним, сердечным смехом, и говорит, что у каждого есть свои тайны.
Он не понимает. Эти тайны намного больше тех, чем он может себе представить.
Когда она видит Ичиго в черных одеждах, с прикованным к руке мечем и в полной готовности, она начинает понимать. Когда Орихиме появляется, когда она показывает ей свои способности, которые так тщательно скрывала, Тацуки поражена. Она видит, что эти двое, её лучшие друзья, пробовали защитить её. Они пытались скрыть от неё боль знания, с какими опасными для жизни ситуациям они были связаны сердцем. Они пробовали оставить ее в счастливом невежестве, пока сами боролись, и получали ранения, а порой умирали ради их мира.
Ради своего дома. Ради своих друзей и ради друг друга.
Они были удивительны, эти двое, не так ли?
***
Жизнь никогда не была легка для Орихиме.
Ее брат, её любимый, замечательный любящий брат дал ей все, что он мог. Ласку, братские узы. Он был тем, на кого она могла опереться, и кому она могла довериться; для неё он был всем. Когда он нашел свой конец, она потеряла себя. Она блуждала, отчаянно желая найти хоть какой-нибудь способ влиять на события, спасать людей. В течение многих лет ее брат защищал её, как Тацуки защищала её после него. Или как Ичиго защищал её в случаях, с которыми Тацки не справлялась. Орихиме всегда хотела отплатить им сторицей за всё то, что они делали для неё.
Она нашла такую возможность в самой себе одним ужасным днем. Этот красивый, благочестивый способ восстановить, наладить, проявить свою силу и воздать её значительные долги. Все это было в ней. Все это время это было в ней, ожидая момента, чтобы пробудиться.
Она была защищенной всю свою жизнь. Так тщательно, как нечто хрупкое, как кое-что, что можно с легкостью сломать.
Благодаря ее друзьям, благодаря ему, она больше не нуждалась в подобной защите. Она могла стоять самостоятельно.
Она намного старше теперь, она назрела и испытала больше, чем другие знакомые ей девушки. Она стоит теперь рядом с ним.
И не смотрит на его спину.
***
Домом для Ичиго были две сестры и отец.
Домом был тот небольшой дом, та клиника. Это была череда новых дней и новых лиц (которые он, впрочем, не запоминал). Домом была память о прекрасной женщине, что почила давно, но до сих пор царила в их сердцах. Эти стерильные стены клиники, этот небольшой пригородный дом, что были свидетелями, как он вырос из маленького мальчика, плаксивого и слабого, в молодого юношу, сильного и твердого.
Это было знание, что она могла бы видеть его сейчас, и возможно, только возможно, что она гордилась бы тем, кем стал её сын.
Домом была эта изящная черноволосая девушка, которая обучила его всему, что он узнал за два месяца. Это были ее голубовато-серые глаза, ее настойчивость, ее удивленные улыбки. Это были её одобрительные взгляды, и ощущение того, что ты был кем-то большим, чем другом; был братом, которого так кому-то отчаянно недоставало. Это были тихие моменты, когда он не мог произнести ни слова, но она понимала, о, как она понимала, что он подразумевал. Это она, глупая шинигами с огромными глазами и болью, которую он не в состоянии был когда-нибудь понести. Это было ею, она была домом.
Домом была эта пацанка с непослушными волосами, темными как вороново крыло, которая научила его бороться. Именно эта резкая на словах девчонка научила его беспокоиться о других, когда все, на что он был способен, было презрением. Именно взгляд в тех глазах понукал его прилагать максимум усилий, пока он рос. И именно те глаза теперь смотрели на него с гордостью, словно говоря ему, что он преуспел. Именно эта крикливая девчонка, которая ударила его кулаком, и преподала ему урок, и которая все еще продолжала любить его, несмотря на все его недостатки. Это было ощущение семьи, которое она дарила ему. Она была его домом тоже.
Домом был этот массивный парень: тихий, нежный гигант. Этот чужеземец, который рос вместе с Ичиго; чужеземец, всегда прикрывающий его спину. Это было им, с его чудаковатым одобрительными "большим пальцем" и глубоким баритоном. Это было любовью к симпатичным вещам и вере, что все были лучше, чем они казались. Это было им также. Он был домом.
Столь же, сколько он не хотел признаваться в этом, домом для него был тот высокомерный пижон. Это было его безупречным стилем, его галантностью, вызовом, который он бросал. Это были его стальные синие глаза, и знание, что они с ним были очень похожи, только если немного разные. Тот ублюдок, чего уж, также был частью дома.
Домом были те мягкие пристальные взгляды и улыбки от девушки с волосами цвета карамели и сострадательными карими глазами. Домом был способ, которым она смотрела на него. Как если бы он был своего рода героем, кем-то большим, чем просто мальчишка, запутавшийся в сетях сомнений. Домом были её любопытные глаза, её улыбающееся лицо, её мягкость, её непревзойденная любовь. Это было ею. Просто ею. Домом было ощущение её, по-прежнему осторожных, мягких рук поверх его, благодарящих его в течение краткого момента, когда все уже стихло.
***
События прошедшей войны не желали исчезать из памяти Орихиме, как она надеялась. Наоборот, самые темные из воспоминаний укоренились глубоко в ней, застревая надолго, не давая ей покоя. Они напоминали ей снова и снова (и снова, и снова, вроде заезженной пластинки) все то, что она видела. Ситуации, которые она, возможно, могла предотвратить. События, которые она хочет (о, как же она хочет!) навсегда выслать из своих мыслей.
Они напоминают ей, как перед её мысленным взором предстала вздернутая на копье Рукия. Они напоминают ей, как Чад едва не умер ради неё. Они напоминают ей, как Ренджи, с которым она никогда толком и не говорила, был ранен ради спасения девушки, которую едва знал. Они напоминают ей, как Ичиго (её друг, её возлюбленный), прошел столько боли, смерть даже, ради её спасения. Все они, и всё это ради неё.
... они напоминают ей об ужасных, чудовищных вещах, которым она была свидетелем: бессмысленные убийства, безнадежные ситуации. Они напоминают ей обо всем чрезмерном страдании, с которым многие живут в её мире, и мирах других.
Итак, она пытается стереть все это из памяти.
Но она не может, и поэтому она живет с этим дальше. Испытывая боль, которую это порой приносит ей, она старается переключиться на более веселые мысли.
Орихиме размышляет о своем брате, и что бы он мог подумать о своей младшей сестре. Она думает о квартире, в которой она росла, и где она провела много одиноких ночей, исполненных слез. Сора-нии, возможно, наблюдает её теперь с присущей ему безмятежной улыбкой на лице. Наверняка наблюдает. Когда она одинока, она чувствует рядом его успокаивающее присутствие.
Но она настолько, настолько одинока прямо сейчас, несмотря на все её старания.
Она дома; ах, да, она видит все ее имущество, разбросанное по скромной квартирке по милости Общества Душ. Она видит чайник, стоящий на плите, ждущий, когда его вскипятят. Она видит рисунки на стене, которые Рукия с гордостью нарисовала для неё. Она видит собственные фотографии всех тех, кого она любит. Но она больше не чувствует себя здесь как дома. Это место настолько пусто и тихо теперь.
Она умоляет о шуме, который никогда не прибывает, об ударе, который бы сказал ей, что в квартире есть кто-то еще. Она никогда не услышит их.
В конце концов, она отвлекает себя размышлением о своих друзьях. Особенно о парне с яркими волосами, что несет мир на своих угловатых плечах.
Он был, был всегда там, не так ли?
Везде, всякий раз, когда ей нужна была его помощь, он мчался навстречу как некий сумасшедший герой. Вскакивал перед нею, используя собственное тело, чтобы оградить её. Посылал ей тихие взгляды, которые она никогда по-настоящему не могла понять. Такие взгляды было настолько трудно прочесть. Подобно паззлу, который надо собрать, или языку, который нужно перевести. Его глаза, излучающие благородство и силу, могли так много сказать ей, и вместе с тем говорили так немного, как он чувствовал.
Он попросил, тщательно подбирая слова, чтобы она доверяла ему и полагалась на него; чтобы она разделяла с ним свои трудности, когда он принес перед ней свою клятву. Когда его проникновенные глаза смотрели на неё с подобным пылом, о котором она никогда не подразумевала, что он сосредоточит на ней.
Он предложил единственное, что он мог, чтобы показать, что она была намного больше, чем только одноклассница: он предложил ей свою защиту.
Орихиме знала до этого, что Ичиго не был хорош на словах, и не знает как правильно выразить себя через них. Поэтому, в тот день, когда он поклялся ей, что будет её защитником, она поняла, что кое-что подразумевает для него. Намного позже, когда он был перепачкан в крови и вымотан сражением, Нель рассказала, как Ичиго безрассудно напал на Улькиорру из-за неё. И она поняла, что она важна ему. Он кидает её по своему плечу, и она понимает, что она дорога ему.
В такие небольшие моменты она осознает, что она является кем-то для Ичиго.
Когда они возвращаются из Уэко Мундо, и война окончена, она берет его руку на мгновение. Она благодарит его тихим голосом за все, что он для неё сделал. Она благодарна за то, что он пришел за ней, когда все думали, что она была предателем. Она благодарна за то, что он защищал её (даже в тех случаях, когда она не хотела). Она благодарна за то, что он будет ей другом.
Ей не нужно объяснять все это.
Её рука поверх его – вся благодарность, в которой он нуждается.
***
Он понимает в одно мгновение, что он любит её.
Это произошло в тот момент (решающий, необъяснимый момент), когда она прокричала ему "не умирай". Когда она отбросила свое опасение, разрушившее его на куски, и сказала ему в тех немногих словах, что независимо от того, кем он был, независимо от того, на что он был похож, он продолжал оставаться Ичиго для неё. В тот момент, когда её слова достигли его ушей, почти оглушая его, в тот момент, когда все, что было потеряно, вернулось, он увидел все то, что не потрудился замечать прежде.
Размышляя над этим сейчас, он понимает, что это произошло тогда.
Однако, в тот момент он не был уверен. Он думал, что это была благодарность. Спасибо, возможно. Возможно, просто приток адреналина в крови. Но никогда он не смог избавиться от ноющего ощущения, подсказывающего ему, что он любит (о, как он любит) эту изумительную девушку.
... Она так напоминает ему о доме.
***
Откровенно говоря, она думает, что забыла что такое чувство дома.
На что оно похоже? Прежде, это всегда были руки её брата. Везде, где был он, был дом. Не имело значения, как часто или куда они переезжали, пока они были вместе, ей, в самом деле, было все равно. Какое-то время она думала, что домом была её квартира, но после всех пустых, одиноких ночей, она понимает, что это не так. Дом должен вызывать чувство завершенности и чего-то прекрасного, не опасения и пустоты.
Ее подруги своего рода являются домом для неё. Некий такой дом вне дома. Ей удобно в сестринских объятиях Тацуки, и она любит быть в нескончаемых объятиях Рангику. Радостные стискивания Рукии вызывают у неё желание остаться в её объятиях так долго, как она может. Но ей неловко, и даже кажется неправильным злоупотреблять их радушием. (Они категорично с этим не соглашаются.) Нет, они не полностью являются домом для неё, но они – часть большой картины.
Она находит, что испытывает эту полноту любви и домашнего комфорта с Ичиго.
Это чувство, когда он обвивает её руками и притягивает ближе к себе. Когда она обнимает его в ответ. Это чувство, когда он держит её настолько крепко, насколько может, и объясняет, как больше не перенесет её потери. Это чувство, когда его руки погружены в складки её свитера и узелки её волос. Когда его голова покоится на её плече, и он говорит ей обо всем, что она никогда не знала и никогда даже себе представить не могла.
Это чувство, когда он смотрит в её глаза, и прислоняется лбом к её лбу. Когда его карие глаза больше не столь трудночитаемы, но вместо этого полны решимости. Это чувство, когда он спрашивает её, если он может попробовать историю с её защитой снова, и клянется, что, на сей раз, она будет в безопасности. Тогда она думает, не он ли? Не этот ли человек?
Она ощущает себя дома вместе с ним.
Fruit loop by *Celulind on deviantART
"Дом, где сердце"
Автор: sarcasmmonster
Персонажи и пейринги: Ичиго\Орихиме, Ренджи\Рукия, Тацуки
От автора: приношу извинения, если получилась фигня. А также за возможную сумбурность. Или даже излишний драматизм. В общем, прошу!
читать дальшеДля Рукии домом всегда были её друзья.
Слишком часто она переходила с места на место; была и там, и там, и видела много вещей, которые ей жаль, что она не может забыть, не может изменить полностью в мгновение ока. То, что помогло ей перешагнуть через трудности – это то же самое, что она считает незыблемым. Её друзья, её брат, её небольшое подобие семьи. Она нашла брата; нашла лучшего друга в Ичиго, чудесную сестру в Орихиме, и кузенов, друзей в Ишиде, в Чаде. В Ренджи, в её прекрасном, несовершенном безумце, она нашла лучшего из друзей, она нашла любовь, нашла кого-то, с кем можно пройти всю жизнь плечом к плечу.
Домом никогда не будет район, в котором она жила (со всеми его темными, пугающими закоулками или отчаявшимися людьми). Не будет им и особняк (с его прислугой и затейливыми комнатами), в котором она живет теперь. Домом для неё всегда будут те, кто её окружают. Если бы она вдруг потеряла всё, то знание, что у неё есть семья, всё ещё делало бы её счастливой. Если бы она продолжала находиться там, где она могла любить и быть любимой, то она была бы самой счастливейшей из женщин.
Война отобрала у неё столь многое, но оставила её семью рядом с ней, заставляя двигаться вперед.
Она не будет оглядываться назад.
***
Тацуки живет в мире, полном тайн.
Её семья считает её странной, когда она признается, что чувствует, как Ичиго, Орихиме, как каждый не честен с нею. Её отец смеется своим искренним, сердечным смехом, и говорит, что у каждого есть свои тайны.
Он не понимает. Эти тайны намного больше тех, чем он может себе представить.
Когда она видит Ичиго в черных одеждах, с прикованным к руке мечем и в полной готовности, она начинает понимать. Когда Орихиме появляется, когда она показывает ей свои способности, которые так тщательно скрывала, Тацуки поражена. Она видит, что эти двое, её лучшие друзья, пробовали защитить её. Они пытались скрыть от неё боль знания, с какими опасными для жизни ситуациям они были связаны сердцем. Они пробовали оставить ее в счастливом невежестве, пока сами боролись, и получали ранения, а порой умирали ради их мира.
Ради своего дома. Ради своих друзей и ради друг друга.
Они были удивительны, эти двое, не так ли?
***
Жизнь никогда не была легка для Орихиме.
Ее брат, её любимый, замечательный любящий брат дал ей все, что он мог. Ласку, братские узы. Он был тем, на кого она могла опереться, и кому она могла довериться; для неё он был всем. Когда он нашел свой конец, она потеряла себя. Она блуждала, отчаянно желая найти хоть какой-нибудь способ влиять на события, спасать людей. В течение многих лет ее брат защищал её, как Тацуки защищала её после него. Или как Ичиго защищал её в случаях, с которыми Тацки не справлялась. Орихиме всегда хотела отплатить им сторицей за всё то, что они делали для неё.
Она нашла такую возможность в самой себе одним ужасным днем. Этот красивый, благочестивый способ восстановить, наладить, проявить свою силу и воздать её значительные долги. Все это было в ней. Все это время это было в ней, ожидая момента, чтобы пробудиться.
Она была защищенной всю свою жизнь. Так тщательно, как нечто хрупкое, как кое-что, что можно с легкостью сломать.
Благодаря ее друзьям, благодаря ему, она больше не нуждалась в подобной защите. Она могла стоять самостоятельно.
Она намного старше теперь, она назрела и испытала больше, чем другие знакомые ей девушки. Она стоит теперь рядом с ним.
И не смотрит на его спину.
***
Домом для Ичиго были две сестры и отец.
Домом был тот небольшой дом, та клиника. Это была череда новых дней и новых лиц (которые он, впрочем, не запоминал). Домом была память о прекрасной женщине, что почила давно, но до сих пор царила в их сердцах. Эти стерильные стены клиники, этот небольшой пригородный дом, что были свидетелями, как он вырос из маленького мальчика, плаксивого и слабого, в молодого юношу, сильного и твердого.
Это было знание, что она могла бы видеть его сейчас, и возможно, только возможно, что она гордилась бы тем, кем стал её сын.
Домом была эта изящная черноволосая девушка, которая обучила его всему, что он узнал за два месяца. Это были ее голубовато-серые глаза, ее настойчивость, ее удивленные улыбки. Это были её одобрительные взгляды, и ощущение того, что ты был кем-то большим, чем другом; был братом, которого так кому-то отчаянно недоставало. Это были тихие моменты, когда он не мог произнести ни слова, но она понимала, о, как она понимала, что он подразумевал. Это она, глупая шинигами с огромными глазами и болью, которую он не в состоянии был когда-нибудь понести. Это было ею, она была домом.
Домом была эта пацанка с непослушными волосами, темными как вороново крыло, которая научила его бороться. Именно эта резкая на словах девчонка научила его беспокоиться о других, когда все, на что он был способен, было презрением. Именно взгляд в тех глазах понукал его прилагать максимум усилий, пока он рос. И именно те глаза теперь смотрели на него с гордостью, словно говоря ему, что он преуспел. Именно эта крикливая девчонка, которая ударила его кулаком, и преподала ему урок, и которая все еще продолжала любить его, несмотря на все его недостатки. Это было ощущение семьи, которое она дарила ему. Она была его домом тоже.
Домом был этот массивный парень: тихий, нежный гигант. Этот чужеземец, который рос вместе с Ичиго; чужеземец, всегда прикрывающий его спину. Это было им, с его чудаковатым одобрительными "большим пальцем" и глубоким баритоном. Это было любовью к симпатичным вещам и вере, что все были лучше, чем они казались. Это было им также. Он был домом.
Столь же, сколько он не хотел признаваться в этом, домом для него был тот высокомерный пижон. Это было его безупречным стилем, его галантностью, вызовом, который он бросал. Это были его стальные синие глаза, и знание, что они с ним были очень похожи, только если немного разные. Тот ублюдок, чего уж, также был частью дома.
Домом были те мягкие пристальные взгляды и улыбки от девушки с волосами цвета карамели и сострадательными карими глазами. Домом был способ, которым она смотрела на него. Как если бы он был своего рода героем, кем-то большим, чем просто мальчишка, запутавшийся в сетях сомнений. Домом были её любопытные глаза, её улыбающееся лицо, её мягкость, её непревзойденная любовь. Это было ею. Просто ею. Домом было ощущение её, по-прежнему осторожных, мягких рук поверх его, благодарящих его в течение краткого момента, когда все уже стихло.
***
События прошедшей войны не желали исчезать из памяти Орихиме, как она надеялась. Наоборот, самые темные из воспоминаний укоренились глубоко в ней, застревая надолго, не давая ей покоя. Они напоминали ей снова и снова (и снова, и снова, вроде заезженной пластинки) все то, что она видела. Ситуации, которые она, возможно, могла предотвратить. События, которые она хочет (о, как же она хочет!) навсегда выслать из своих мыслей.
Они напоминают ей, как перед её мысленным взором предстала вздернутая на копье Рукия. Они напоминают ей, как Чад едва не умер ради неё. Они напоминают ей, как Ренджи, с которым она никогда толком и не говорила, был ранен ради спасения девушки, которую едва знал. Они напоминают ей, как Ичиго (её друг, её возлюбленный), прошел столько боли, смерть даже, ради её спасения. Все они, и всё это ради неё.
... они напоминают ей об ужасных, чудовищных вещах, которым она была свидетелем: бессмысленные убийства, безнадежные ситуации. Они напоминают ей обо всем чрезмерном страдании, с которым многие живут в её мире, и мирах других.
Итак, она пытается стереть все это из памяти.
Но она не может, и поэтому она живет с этим дальше. Испытывая боль, которую это порой приносит ей, она старается переключиться на более веселые мысли.
Орихиме размышляет о своем брате, и что бы он мог подумать о своей младшей сестре. Она думает о квартире, в которой она росла, и где она провела много одиноких ночей, исполненных слез. Сора-нии, возможно, наблюдает её теперь с присущей ему безмятежной улыбкой на лице. Наверняка наблюдает. Когда она одинока, она чувствует рядом его успокаивающее присутствие.
Но она настолько, настолько одинока прямо сейчас, несмотря на все её старания.
Она дома; ах, да, она видит все ее имущество, разбросанное по скромной квартирке по милости Общества Душ. Она видит чайник, стоящий на плите, ждущий, когда его вскипятят. Она видит рисунки на стене, которые Рукия с гордостью нарисовала для неё. Она видит собственные фотографии всех тех, кого она любит. Но она больше не чувствует себя здесь как дома. Это место настолько пусто и тихо теперь.
Она умоляет о шуме, который никогда не прибывает, об ударе, который бы сказал ей, что в квартире есть кто-то еще. Она никогда не услышит их.
В конце концов, она отвлекает себя размышлением о своих друзьях. Особенно о парне с яркими волосами, что несет мир на своих угловатых плечах.
Он был, был всегда там, не так ли?
Везде, всякий раз, когда ей нужна была его помощь, он мчался навстречу как некий сумасшедший герой. Вскакивал перед нею, используя собственное тело, чтобы оградить её. Посылал ей тихие взгляды, которые она никогда по-настоящему не могла понять. Такие взгляды было настолько трудно прочесть. Подобно паззлу, который надо собрать, или языку, который нужно перевести. Его глаза, излучающие благородство и силу, могли так много сказать ей, и вместе с тем говорили так немного, как он чувствовал.
Он попросил, тщательно подбирая слова, чтобы она доверяла ему и полагалась на него; чтобы она разделяла с ним свои трудности, когда он принес перед ней свою клятву. Когда его проникновенные глаза смотрели на неё с подобным пылом, о котором она никогда не подразумевала, что он сосредоточит на ней.
Он предложил единственное, что он мог, чтобы показать, что она была намного больше, чем только одноклассница: он предложил ей свою защиту.
Орихиме знала до этого, что Ичиго не был хорош на словах, и не знает как правильно выразить себя через них. Поэтому, в тот день, когда он поклялся ей, что будет её защитником, она поняла, что кое-что подразумевает для него. Намного позже, когда он был перепачкан в крови и вымотан сражением, Нель рассказала, как Ичиго безрассудно напал на Улькиорру из-за неё. И она поняла, что она важна ему. Он кидает её по своему плечу, и она понимает, что она дорога ему.
В такие небольшие моменты она осознает, что она является кем-то для Ичиго.
Когда они возвращаются из Уэко Мундо, и война окончена, она берет его руку на мгновение. Она благодарит его тихим голосом за все, что он для неё сделал. Она благодарна за то, что он пришел за ней, когда все думали, что она была предателем. Она благодарна за то, что он защищал её (даже в тех случаях, когда она не хотела). Она благодарна за то, что он будет ей другом.
Ей не нужно объяснять все это.
Её рука поверх его – вся благодарность, в которой он нуждается.
***
Он понимает в одно мгновение, что он любит её.
Это произошло в тот момент (решающий, необъяснимый момент), когда она прокричала ему "не умирай". Когда она отбросила свое опасение, разрушившее его на куски, и сказала ему в тех немногих словах, что независимо от того, кем он был, независимо от того, на что он был похож, он продолжал оставаться Ичиго для неё. В тот момент, когда её слова достигли его ушей, почти оглушая его, в тот момент, когда все, что было потеряно, вернулось, он увидел все то, что не потрудился замечать прежде.
Размышляя над этим сейчас, он понимает, что это произошло тогда.
Однако, в тот момент он не был уверен. Он думал, что это была благодарность. Спасибо, возможно. Возможно, просто приток адреналина в крови. Но никогда он не смог избавиться от ноющего ощущения, подсказывающего ему, что он любит (о, как он любит) эту изумительную девушку.
... Она так напоминает ему о доме.
***
Откровенно говоря, она думает, что забыла что такое чувство дома.
На что оно похоже? Прежде, это всегда были руки её брата. Везде, где был он, был дом. Не имело значения, как часто или куда они переезжали, пока они были вместе, ей, в самом деле, было все равно. Какое-то время она думала, что домом была её квартира, но после всех пустых, одиноких ночей, она понимает, что это не так. Дом должен вызывать чувство завершенности и чего-то прекрасного, не опасения и пустоты.
Ее подруги своего рода являются домом для неё. Некий такой дом вне дома. Ей удобно в сестринских объятиях Тацуки, и она любит быть в нескончаемых объятиях Рангику. Радостные стискивания Рукии вызывают у неё желание остаться в её объятиях так долго, как она может. Но ей неловко, и даже кажется неправильным злоупотреблять их радушием. (Они категорично с этим не соглашаются.) Нет, они не полностью являются домом для неё, но они – часть большой картины.
Она находит, что испытывает эту полноту любви и домашнего комфорта с Ичиго.
Это чувство, когда он обвивает её руками и притягивает ближе к себе. Когда она обнимает его в ответ. Это чувство, когда он держит её настолько крепко, насколько может, и объясняет, как больше не перенесет её потери. Это чувство, когда его руки погружены в складки её свитера и узелки её волос. Когда его голова покоится на её плече, и он говорит ей обо всем, что она никогда не знала и никогда даже себе представить не могла.
Это чувство, когда он смотрит в её глаза, и прислоняется лбом к её лбу. Когда его карие глаза больше не столь трудночитаемы, но вместо этого полны решимости. Это чувство, когда он спрашивает её, если он может попробовать историю с её защитой снова, и клянется, что, на сей раз, она будет в безопасности. Тогда она думает, не он ли? Не этот ли человек?
Она ощущает себя дома вместе с ним.
Fruit loop by *Celulind on deviantART
@темы: арт, фанфики и зарисовки
-
-
26.11.2010 в 18:14